УТРО 13 мая 1956 г. на переделкинской даче Фадеева было тихим: Александр Александрович работал в кабинете, двенадцатилетний сын Миша занимался чем-то своим на первом этаже. А хозяйка вообще отсутствовала: вместе с труппой Художественного театра Ангелина Степанова была на гастролях в Югославии.
Наконец часы пробили три раза. Наступило время обеда.
— Миша, позови отца к столу! — попросили мальчика. И тот отправился на второй этаж. Но буквально через секунду с диким криком кубарем скатился с лестницы. Фадеев был мертв.
«МИША первым увидел мертвого отца, — рассказывает писатель Виталий Вульф, много лет друживший с Ангелиной Иосифовной Степановой и знающий жизнь знаменитого семейства не понаслышке. — Фадеев с математической точностью выстрелил в аорту сердца, кровь стекала по стене. На прикроватном столике лежало письмо, адресованное ЦК КПСС. Когда письмо захотел забрать следователь Одинцовской прокуратуры, его упредил сотрудник КГБ: «Это не для вас».
Степановой, находившейся в Югославии, не стали рассказывать о случившемся. О трагедии она узнала уже в Киеве, купив в аэропорту газету: на первой странице был помещен портрет Фадеева в черной рамке и сообщение, что известный писатель покончил жизнь самоубийством, находясь в состоянии алкогольного опьянения. В Москву Степанова прилетела с газетой в руках.
Узнав о предсмертном письме мужа, она обратилась к властям с просьбой дать ей возможность ознакомиться с письмом. Ей не дали. О содержании последнего письма Александра Александровича Степанова смогла узнать лишь в 1990 г., когда письмо было опубликовано в одном из журналов».
О том, чтобы добровольно уйти из жизни, Фадеев подумывал не раз. Родная сестра Ангелины Иосифовны, выполнявшая обязанности личного секретаря писателя, вспоминала, как за несколько лет до рокового выстрела она зашла в кабинет Фадеева и увидела на столе бутылку водки, записку и наган. Валентина Иосифовна устроила скандал, обругала Фадеева и спрятала пистолет. Тогда все обошлось…
ПИТЬ Фадеев начал с шестнадцати лет. В конце жизни запои могли длиться неделями. В такие дни Александр Александрович уходил из дома, спал в лесу на траве, а по утрам его, грязного и небритого, можно было видеть в местной забегаловке. Однажды там его встретил писатель Бубеннов. Несмотря на то что он не был близок с Фадеевым, Бубеннов посадил его в машину и привез к себе на дачу.
«Они проговорили весь день, — продолжает Виталий Вульф. — Фадеев жаловался на то, что ничего не вышло с писательством, что его отодрали от любимого дела, что ему не везло с женщинами. «О своей теперешней жене я говорить не хочу», — довольно резко сказал он.
«Линушечка моя любимая. Конечно, мне очень тебя не хватает. Даже какое-то щемящее чувство было ночью, когда я вернулся с вокзала на дачу и весь наш сад, лес, большая дача — все это было в полном покое. Прохладная, влажная, весенняя, тихая, я очень видел тебя, и мне было так жалко, что твой поезд уносит тебя и я не могу сказать, какая ты мне любимая и родная».
У Фадеева были сложные отношения с женой. Находясь в пьяном угаре, он обвинял Степанову во всех грехах. Но она была сильной женщиной. Железной. И могла выдержать все.
Они познакомились в Париже, куда Фадеев заехал, возвращаясь из Испании с всемирной конференции писателей. А Степанова, одна из самых больших и замечательных актрис Художественного театра, была в Париже на гастролях. Сталин отправил МХАТ во Францию, чтобы продемонстрировать миру, какая свободная страна Советский Союз, раз имеет такой великий театр. Степанова на тот момент уже пережила свой бурный, острый, трагичный роман с драматургом Николаем Эрдманом, позади были и увлечение ею Бориса Пильняка, и развод с первым мужем. Глубокая, умная, прекрасная 32-летняя женщина пленила Фадеева. И когда маленький сын Ангелины Иосифовны Саша назвал его «папой», счастью Фадеева не было предела.
Они поженились. Но Степанова продолжала жить театром. И Фадееву, судя по всему, не хватало душевного тепла и покоя. Он начал рано изменять ей. В 1939 г. Фадеев посетил Булгакова и, сегодня уже можно об этом говорить, увлекся Еленой Сергеевной Булгаковой, тоже не оставшейся к нему равнодушной.
Раньше я не мог понять, почему лицо Степановой, когда речь заходила о Елене Сергеевне, становилось холодным и брезгливым. Теперь я знаю, что она никогда не простила ей того, что произошло в далеком 39-м.
Близкие отношения были у Александра Александровича и с писательницей Маргаритой Алигер, обожавшей его. У них даже родилась дочь Маша, покончившая с собой еще при жизни Маргариты Алигер.
У Фадеева и Степановой был общий ребенок — сын Миша, появившийся на свет в 44-м г. Конечно, Ангелина Иосифовна обо всем знала. Миша Фадеев даже дружил с Машей Алигер».
Степанова пережила мужа на сорок четыре года. В своем завещании она попросила похоронить ее в могиле мужа. И сегодня они вместе…
НА КОНФЕРЕНЦИИ Союза писателей, состоявшейся после ХХ съезда партии, Фадеева назвали тенью Сталина. Тогда же впервые прозвучала цифра — 600 писателей, подвергшихся репрессиям. «Бесспорно, — считает Вульф, — Фадеев несет моральную ответственность за ту кампанию космополитизма, которую он проводил, будучи генеральным секретарем Союза писателей. Но утверждение, что его руки по локоть в крови, безосновательны. Ведь Фадеев возглавил Союз писателей только в конце тридцатых. Он, конечно же, все знал и во многом принимал участие. Иногда его вызывал к себе Берия и прямо называл фамилии писателей, которых необходимо было арестовать.
О том, что будет арестован Мейерхольд, Фадеев узнал от Сталина за пять месяцев до того, как Всеволод Эмильевич оказался в тюрьме. И все эти месяцы, встречаясь с Мейерхольдом, Фадеев хранил эту тайну в себе.
Когда в 46-м Ждановым был произнесен доклад, уничтожающий Зощенко и Ахматову, именно Фадееву пришлось проводить кампанию травли. Но, с другой стороны, Александр Александрович был одним из тех, кто в 1940-м голосовал за то, чтобы выдвинуть Ахматову на Сталинскую премию, кто хлопотал перед Вышинским о персональной пенсии для нее и о том, чтобы она получила свое жилье.
Фадеева по праву называют сталинистом. Он любил вождя и прошел долгий путь, прежде чем осознал, что «старик — сволочь»…
«В ЦК КПСС.
Не вижу возможности дальше жить. Так как искусство, которому я отдал жизнь свою, загублено самоуверенно-невежественным руководством партии и теперь уже не может быть поправлено. Жизнь моя как писателя теряет всякий смысл. И я с превеликой радостью, как избавление от этого гнусного существования, где на тебя обрушивается подлость, ложь и клевета, ухожу из этой жизни.
Прошу похоронить меня рядом с матерью моей. Александр Фадеев».
Явное вранье. Чисто сфабрикованное письмо.
ОтветитьУдалитьФадеев: "Да был культ, но была и личность"
Удалить