ПОЛНАЯ ВЕРСИЯ:
Борис Пастернак, самый известный советский поэт того времени, неожиданно принял решение на несолько месяцев уехать из Москвы. Вместе с ним из столицы исчезла и жена знаменитого пианиста Генриха Нейгауза Зинаида Николаевна.
Причина столь внезапного отъезда заключалась в делах сердечных. Пастернак влюбился так, как не любил никогда. И 80 лет назад в его жизни начался самый страстный, самый трепетный роман, который он сам считал «вторым рождением».
Их знакомство, по большому счету, было случайным. Зинаида Нейгауз никогда не была поколонницей поэта Пастернака, его стихи казались ей какими-то непонятными. И вообще, планы на поэта имела ее подруга Ирина Асмус, которая, на свою беду, и представила молодых людей друг другу.
Но Борис Леонидович понял, что он встретил женщину, которую ни за что не должен упустить. Кому как не ему, одному из самых гениальных сочинителей двадцатого столетия, было знать, как важно иметь рядом с собой человека, ради которого хочется не просто творить. Хочется жить.
Так получилось, что над этой статьей я работал в Грузии, где, собственно, и протекал роман Бориса Леонидовича и Зинаиды Николаевны. Мало того, писал я об отношениях Пастернака и его второй жены в Кобулети - аккурат том месте, где в августе 1931 года отдыхали влюбленные.
Увы, никого из живых свидетелей того приезда великого поэта тут не осталось. Но почувствовать, что же ощущал влюбленный Пастернак, прогуливаясь по кобулетской набережной, я попытался. Как и попробовал понять, каким же человеком на самом деле была Зинаида Николаевна.
Ничего, наверное, не бывает случайным. Ибо зайдя в один из местных книжных магазинов, я увидел сборник писем Пастернака к жене, объединенный в одну книгу с воспоминаниями самой Зинаиды Николаевны.
Я сидел у моря, где на тех же самых камнях восемьдесят лет назад сидели герои этого рассказа, читал их переписку и понимал, каким трудом и каким наслаждением были их истинные отношения. Недаром когда через год после смерти Пастернака у Зинаиды Николаевны случился инфаркт, писатель Корней Чуковский заметил, что в этом нет ничего удивительного. Странно другое- что этот инфаркт не случился раньше.
Это были удивительные отношения. Через которые по-другому открывается Пастернак - становится ближе, роднее и понятнее. Недаром говорят, что о поэте можно многое сказать, узнав личность женщины, пребывающей рядом с ним. Чем не повод поговорить о Зинаиде Николевне Пастернак? Тем более, что о ней известно до обидного и непростительно мало.
«Несмотря на то, что Зинаида ушла к Пастернаку, это не разрушило ее отношений с Нейгазуом, бывшим отцом ее двух сыновей, -вспоминает Вера Прохорова, племянница второй жены Генриха Нейгауза. - Пастернаки жили в Переделкино и мы с Генрихом Густавовичем не раз ездили к ним в гости.
Не смею сказать, что дружила с Борисом Леонидовичем, но несколько раз мы встречалась. Запомнилось ощущение его невероятной детской наивности в сочетании с глубинной мудростью и добротой.
Зинаида Николаевна была прекрасна загадочной суровой красотой. А еще была отличной хозяйкой. У Бориса Леонидовича, а он любил порядок, всегда был вкусный стол, такого замечательного борща я больше нигде не ела».
Недаром совместная жизнь Бориса Леонидовича и Зинаиды Николаевны началась у моря – такими же то грозно бушующими, то ласково плещущимися были и их отношения.
Спустя десять лет после «бегства» в Грузию, в августе 1941 года, когда Зинаида находилась в эвакуации, Пастернак писал, что остался в Переделкино совсем один и его навещают лишь Нейгауз и Милица Сергеевна.
«Я их очень люблю, они очень милы, но чужды мне в том главном отношении, в котором ты, как я, и так мне близка... Когда тебе не пишут, ты бушуешь, что тебя все забыли, а когда тебе говорят, что ты любушка и Ляля и что без тебя жить нельзя, ты досадуешь, что это только чувства, а не гонорар за несколько газетных фельетонов. Я страшно скучаю по тебе и почти плачу, когда пишу это..»
Первая встреча Пастернака и Зинаиды Нейгауз в 1927 году. Когда поэт провел у Зинаиды первую ночь, она на следующее же утро написала письмо мужу, который был на гастролях. Потом Зинаиде Николаевне рассказали, что ее письмо передали Нейгаузу прямо перед концертом. И во время выступления пианист вдруг закрыл крышку рояля и заплакал.
Нейгуз вернулся в Москву, у них состоялось объяснение и Зинаида Николаевна пообещала, что останется с ним. «Увидев его лицо, я поняла, что поступила неправильно не только в том, что написала, но и в том, что сделала».
Но и Пастернак отступать не собирался. «Он писал большие письма по пять-шесть страниц, и все больше и больше покорял меня силой своей любви и глубиной интеллекта», - вспоминала Зинаида Николаевна в конце жизни.
Мучительный треугольник, в котором очутились влюбленные, разрешился летом 1931 года. Тогда-то Пастернак и привез Зинаиду Николаевну сюда, в Кобулети, где я пишу эти строки. Решение было принято и Зинаида Нейгауз вскоре стала Зинаидой Пастернак.
В 1937 году у Пастернаков родился сын Леонид. Беременность Зинаиды Николаевны выпала на страшные дни набирающего обороты террора. Она вспоминала, как в один из дней к ним домой приехал «собиратель» писательских подписей под письмом с одобрением смертного приговора врагам народа Тухачевскому и Якиру.
«Первый раз я увидела Борю рассвирипевшим. Он чуть не с кулаками набросился на приехвашего, хотя тот ни в чем не был виноват, и кричал: «Чтобы подписать, надо этих людей знать и знать, что они сделали. Мне же о них ничего не известно, я им жизни не давал и не имею права ее отнимать. Жизнью людей должно распоряжаться государство, а не частные граждане. Товарищ, это не контрамарки в театр подписывать, я ни за что не подпишу!». Я была в ужасе и умоляла его подписать ради нашего ребенка. На это он мне сказал: «Ребенок, который родится не от меня, а от человека с иными взглядами, мне не нужен, пусть гибнет».
В итоге, правда, подпись Пастернака в опубликованном в газете письме все равно появилась. Без его ведома. А вскоре родился и сын Леонид. Он прожил всего 39 лет и скончался в 1976 году.
За несколько дней по Победы умер сын Зинаиды Николаевны от Нейгауза. Да и сама она выглядела настолько плохо, что жена Асмуса Ирина Сергеевна, та самая, которая, собственно и имела виды на Пастернака в 1925 году, даже предложила Зинаиде Николаевне написать завещание, согласно которому воспитанием Лени после ее смерти займется именно Ирина Сергеевна. Так как Пастернак, говорила Асмус, обязательно снова женится и ему будет не до ребенка. Зинаида Николаевна никакого завещания писать не стала. А потом и вовсе не сдержалась и ответила Асмус, что еще вопрос - кто раньше умрет.
«Эта фраза мучает меня по сей день. В сентябре они (Асмусы- ИО) уехали в Коктебель, оттуда приехали в начале ноября, а в декабре Ирины Сергеевны не стало, она умерла от рака крови».
Ну а волны личной жизни Пастернаков продолжали бушевать. В 1948 году в окружении Пастернаков появился новый человек- секретарша Константина Симонова Ольга Ивинская. Зинаида Николаевна так вспоминала об Ивинской: «Она сообщила, что вдова, ее муж повесился и у нее вдое детей: старшей девочке двенадцать лет, а мальчику пять. Наружностью она мне понравилась, а манерой разговаривать – наоборот. Несмотря на кокетство, в ней было что-то истерическое. Она очень заигрывала в Борей».
О том, что у мужа отношения с Ивинской Зинаида Николаевна не только знала, но и по-своему оправдывала их.
«У меня было чувство вины, и до сих пор я считаю, что я во всем виновата. Моя общественная деятельность в Чистополе и в Москве затянула меня с головой, я забросила Борю, он почти всегда был один, и еще одно интимное обстоятельство, которое я не могу обойти, сыграло свою роль. Дело в том, что после потрясшей меня смерти Адика мне казались близкие отношения кощунственными, и я не всегда могла выполнить обязанности жены. Я стала быстро стариться и, если можно так выразиться, сдала свои позиции жены и хозяйки».
Но самый сложный период у Пастернаков наступил после того, как случился мировой триумф Бориса Леонидовича – он стал лауреатом Нобелевской премии.
«Как-то Зинины именины совпали со страшным разгромом, начавшимся после присуждения Борису Леонидовичу Нобелевской премии, - продолжает рассказ Вера Прохорова. - Как его только не называли в газетах, фраза «лягушка в болоте» была самой безобидной.
А приглашения на именины гостям уже были разосланы. Многие артисты Художественного театра его получили, Борис Леонидович был очень дружен с этим театром. И все они звонили потом Генриху Густавовичу и по-разным причинам - то жена заболела, то что-то еще - отказывались от приглашения. В результате в Переделкино не приехал никто. Первая жена композитора Прокофева позвонила и прямо сказала: «Я не могу рисковать жизнью своих сыновей».
Тогда-то Нейгауз и предложил мне поехать вместе с ним. Я пыталась отказаться, меня же не приглашали. Но Генрих Густавович успокоил: «Не беспокойся, сегодня никого там не будет». И точно, вместо 15-ти приглашенных за столом сидели только мы, дети Пастернака и еще кто-то из консерватории. Я запомнила те именины.
Стоял был расположен буквой «П». Пили коньяк, который был налит в специальные графинчики. Готовила домработница, вышколенная Зиной. Она ненавидела Зинаиду Николаевну и обожала Бориса Леонидовича.
Пастернак, одетый в свою серенькую куртку, то и дело подходил к окну и говорил: «Зиночка, по-моему машина остановилась у нашей калитки». На что Зинаида Николаевна отвечала: «Дура-а-к, да кто к тебе приедет сегодня!» Она ему говорила все, что думала. Ни о каком почтении и речи не шло! Когда он читал ей свои произведения, могла сказать: «Ты больше бы про людей писал, все лучше было!»
Когда началась травля Пастернака после выхода «Доктора Живаго» за границей, Зина ему откровенно говорила: «Ну, теперь с хотя бы видимым благополучием покончено. Тебя и печатать больше не будут». Так что, можно сказать, в какой-то мере она его еще и попрекала. Но любовь есть любовь.
Она была очень хорошая хозяйка. В доме были, конечно, помощницы. Но следила за всем Зинаида Николаевна - когда завтрак накрывать, когда ужин подавать. Домработницы ее боялись.
У нее в доме был тот порядок, который требовался Борису Леонидовичу. Он очень любил аккуратность. Я была в его кабинете на втором этаже: полки с книгами, рукописи и все в идеальном порядке.
Пастернак любил Зину. Сердцу же не прикажешь...
Как-то я пришла, а у него были журналисты. Зинаида Николаевна обратилась ко мне с просьбой: «Вера, вы будете мне переводить, мало ли что он скажет». Борис Леонидович же хорошо говорил на немецком и она не могла понимать беседу.
Помню, корреспонденты спрашивают его: «Вы читаете газеты?» Пастернак отвечает: «Нет, это моя жена читает». И он был искренен, а не потому что чего-то боялся. Он действительно не читал газет. Я даже не могу представить Бориса Леонидовича с газетой. Он жил своим миром, хотя, конечно, понимал, что происходит в стране.
Зинаида Николаевна тут же меня спрашивает, что он сказал. Я перевела. «Правильно, все точно, - кивнула она. - Он не читает, а я все читаю про нашу жизнь. Так, что еще он сказал?»
На словах она любила советскую власть, говорила, что Сталина надо уважать. Хотя в душе, наверное, все это терпеть не могла»...
Зинаида Пастернак пережила мужа на несколько лет. Причиной ее смерти тоже стал рак легких.
В такой разной и одновременно схожей жизни Бориса Леонидовича и Зинаиды Николаевны даже конец оказался одинаковым.
Комментариев нет:
Отправить комментарий