Книга "Мемуары фрейлины императрицы.." вот уже пять недель занимает первую строчку в рейтинге бестселлеров книжного магазина "Москва" на Тверской.
Но самое интересное, кажется, только начинается.
Сегодня меня пригласила в гости героиня книги, правнучка баронессы Мейендорф (той самой фрейлины императрицы Марии Александровны, чьи мемуары открывают книгу) и дочь княжны Дадиани.
Тамара (Татули) Гвиниашвили, Тбилиси, октябрь, 2012
И сказала, что хочет показать мне реликвию, которая вот уже 91 год, как оказалось, хранится в ее архиве.
Она говорила о карандашном наброске, который выполнила знаменитая художница Наталья Гончарова.
Бабо Дадиани. Карандашный набросок Натальи Гончаровой, 1921 г.
В книге есть рассказ о том, как Гончарова, оказавшись в 1920 году в Тифлисе, познакомилась с княжной Бабо Дадиани и захотела написать ее портрет. Но княжна почему-то категорически отказывалась позировать. Хотя с самой художницей ее связала добрая дружба, они часто встречались и рассказывали друг другу о своей жизни.
А поведать двум женщинам было что.
Дело кончилось тем, что накануне входа в Грузию войск Красной Армии Гончарова рано утром явилась домой к княжне и буквально заставила ее позировать. Прямо так, отворивши ей дверь.
Набросок, сделанный карандашом, Гончарова забрала с собой в Константинополь, куда устремился - через Батуми - весь цвет русской эмиграции, проводивший после большевистского переворота дни в Тифлисе и надеявшийся на вот-вот возращение в Россию.
В столице Грузии было тепло, не так далеко от Петрограда, много друзей и русский язык, на котором все говорили.
В феврале 1921-го стало ясно, что чуда не случится.
Наталья Гончарова, Константинополь, 1921 г.
Гончарова уехала в Константинополь, откуда должна была вернуться в Париж, где они с Михаилом Ларионовым обосновались еще в 1915 году.
И надо было случиться, что в константинопольском районе Пера, где обосновались эмигранты из бывшей российской империи, Гончарова встретила Бабо Дадиани. Та уже была замужем и носила фамилию Масхарашвили.
Бабо Дадиани (в центре слева) на пикнике с подругами, Константинополь, 1921 г.
Портрет был закончен и художница увезла его в Париж. А карандашный набросок отдала своей героине.
И он с 1922-го, со времени возвращения Бабо в Советскую Грузию, хранился у нее дома.
Четыре ссылки, арест и расстрел мужа, скитание по съемным углам, вызов на Лубянку и прием у Лаврентия Берия. В жизни первой красавицы Тифлиса случилось многое. Но она бережно хранила домашний архив и эскиз великой Гончаровой.
Бабо Дадиани, карандашный набросок Натальи Гончаровой, 1921 г.
Дочь княжны, Татули Гвиниашвили, обнаружила рисунок Натальи Сергеевны почти случайно. И пригласила меня, чтобы показать карандашный набросок портрета матери.
Местонахождение самого портрета неизвестно...
Татули рассказывала мне какие-то новые детали не только о встрече матери, Бабо Дадиани, с Натальей Гончаровой, но и о судьбе братьев Бабо.
Один из них, Дмитрий Дадиани, в 1942 году был арестован.
Вместе с ним в камере тбилисской тюрьмы оказался 22-летий Коте Химшиашвили.
Молодой человек был поэтом. Одним из его последних сочинений стало стихотворение о тюремной форточке.
"Из окна камеры я вижу только кусочек неба. Я прикладываю к нему руку и могу ею заслонить его. Но этот кусочек неба - вся моя Грузия. И как я счастлив, что хотя бы так могу видеть мою Родину".
Коте был расстрелян вместе с другими молодыми арестованными.
Об этом я в книге, к сожалению, написать не упел. Татули рассказала эту историю только вчера.
А Дмитрию Дадиани удалось выжить. О том, как это произошло - Татули Гвиниашвили подробно вспоминает на страницах книги "Мемуары фрейлины императрицы..."
Равно как и о судьбе других братьев матери. Один из них, князь Михаил Дадиани, юнкер и знаменитный наездник, эмигрировал после прихода в Грузию большевиков. В Италии его жизнь оказалась полна приключений и далеко не всегда приятных.
Князь Михаил Дадиани
Если бы я не написал книгу "Мемуары фрейлины...", то обязательно взялся бы за нее сейчас. Ибо пройти мимо таких историй, которые я узнал в Тбилиси, просто невозможно...
Татули Гвиниашвили удивляется, когда я рассказываю ей об успехе книги в России.
А мне кажется, что другой судьбы у этой летописи жизни Грузии и Тифлиса, его обитателей, красавиц и их достойных спутников, быть просто и не могло...
Сегодня меня пригласила в гости героиня книги, правнучка баронессы Мейендорф (той самой фрейлины императрицы Марии Александровны, чьи мемуары открывают книгу) и дочь княжны Дадиани.
И сказала, что хочет показать мне реликвию, которая вот уже 91 год, как оказалось, хранится в ее архиве.
Она говорила о карандашном наброске, который выполнила знаменитая художница Наталья Гончарова.
В книге есть рассказ о том, как Гончарова, оказавшись в 1920 году в Тифлисе, познакомилась с княжной Бабо Дадиани и захотела написать ее портрет. Но княжна почему-то категорически отказывалась позировать. Хотя с самой художницей ее связала добрая дружба, они часто встречались и рассказывали друг другу о своей жизни.
А поведать двум женщинам было что.
Дело кончилось тем, что накануне входа в Грузию войск Красной Армии Гончарова рано утром явилась домой к княжне и буквально заставила ее позировать. Прямо так, отворивши ей дверь.
Набросок, сделанный карандашом, Гончарова забрала с собой в Константинополь, куда устремился - через Батуми - весь цвет русской эмиграции, проводивший после большевистского переворота дни в Тифлисе и надеявшийся на вот-вот возращение в Россию.
В столице Грузии было тепло, не так далеко от Петрограда, много друзей и русский язык, на котором все говорили.
В феврале 1921-го стало ясно, что чуда не случится.
Гончарова уехала в Константинополь, откуда должна была вернуться в Париж, где они с Михаилом Ларионовым обосновались еще в 1915 году.
И надо было случиться, что в константинопольском районе Пера, где обосновались эмигранты из бывшей российской империи, Гончарова встретила Бабо Дадиани. Та уже была замужем и носила фамилию Масхарашвили.
Портрет был закончен и художница увезла его в Париж. А карандашный набросок отдала своей героине.
И он с 1922-го, со времени возвращения Бабо в Советскую Грузию, хранился у нее дома.
Четыре ссылки, арест и расстрел мужа, скитание по съемным углам, вызов на Лубянку и прием у Лаврентия Берия. В жизни первой красавицы Тифлиса случилось многое. Но она бережно хранила домашний архив и эскиз великой Гончаровой.
Дочь княжны, Татули Гвиниашвили, обнаружила рисунок Натальи Сергеевны почти случайно. И пригласила меня, чтобы показать карандашный набросок портрета матери.
Местонахождение самого портрета неизвестно...
Татули рассказывала мне какие-то новые детали не только о встрече матери, Бабо Дадиани, с Натальей Гончаровой, но и о судьбе братьев Бабо.
Один из них, Дмитрий Дадиани, в 1942 году был арестован.
Вместе с ним в камере тбилисской тюрьмы оказался 22-летий Коте Химшиашвили.
Молодой человек был поэтом. Одним из его последних сочинений стало стихотворение о тюремной форточке.
"Из окна камеры я вижу только кусочек неба. Я прикладываю к нему руку и могу ею заслонить его. Но этот кусочек неба - вся моя Грузия. И как я счастлив, что хотя бы так могу видеть мою Родину".
Коте был расстрелян вместе с другими молодыми арестованными.
Об этом я в книге, к сожалению, написать не упел. Татули рассказала эту историю только вчера.
А Дмитрию Дадиани удалось выжить. О том, как это произошло - Татули Гвиниашвили подробно вспоминает на страницах книги "Мемуары фрейлины императрицы..."
Равно как и о судьбе других братьев матери. Один из них, князь Михаил Дадиани, юнкер и знаменитный наездник, эмигрировал после прихода в Грузию большевиков. В Италии его жизнь оказалась полна приключений и далеко не всегда приятных.
Если бы я не написал книгу "Мемуары фрейлины...", то обязательно взялся бы за нее сейчас. Ибо пройти мимо таких историй, которые я узнал в Тбилиси, просто невозможно...
Татули Гвиниашвили удивляется, когда я рассказываю ей об успехе книги в России.
А мне кажется, что другой судьбы у этой летописи жизни Грузии и Тифлиса, его обитателей, красавиц и их достойных спутников, быть просто и не могло...
Комментариев нет:
Отправить комментарий