ПЛИСЕЦКУЮ знают все. Даже те, кто ни разу в жизни не был на балете и никогда на него не пойдет. Потому что Плисецкая — это не только балерина, это символ. Красоты, изящества, успеха, таланта.
ЖИЗНЬ Майи Михайловны только со стороны может выглядеть фееричной и безоблачной, наполненной одними розами и триумфами. Как и у каждого гения, а в особенности состоявшегося в Советском Союзе, шипы она видела едва ли не чаще.
Когда ей было всего 11 лет, арестовали и репрессировали отца. Майя тогда уже училась в хореографическом училище, в которое ее приняли… благодаря реверансу. «В начале лета меня привели на балетный экзамен в хореографическое училище, — вспоминает Плисецкая. — Помню, в честь такого торжественного случая меня обрядили во все белое: белое платьице, белые носочки, пришпилили к моим рыжим косичкам отутюженный белый бант. Единственное, что несколько портило мой подвенечный вид, — коричневые сандалии. В тот год — 34-й — заявлений в училище было немного. В те «стахановские» годы все мечтали быть летчиками. По-моему, было тридцать заявлений. Мою судьбу решил один реверанс. Всем девочкам было дано задание сделать реверанс, и мое исполнение было тут же отмечено. Так решилась моя судьба».
Главным театром в жизни Плисецкой стал Большой, в который она попала в 1943 году, когда театр вернулся из эвакуации из Самары. «Первый раз свою фамилию на афише Большого театра я увидела в числе исполнительниц кордебалета в опере «Иван Сусанин». Я обиженно обратилась к моему дяде Асафу Мессереру, он тогда был художественным руководителем балета, что, мол, я не танцую в кордебалете. На что Асаф спокойно ответил: «А теперь будешь».
“Никогда не смиряйтесь!”
С ВЫДАЮЩЕЙСЯ балериной мне довелось познакомиться несколько лет назад. Майя Михайловна вошла в комнату и тут же попросила воды. У нас было несколько бутылочек минералки, но, как назло, не было ни одного стакана. «Ничего страшного, я обожаю пить из горла», — улыбнулась, успокаивая нас, Майя Михайловна. И действительно, стала пить прямо из бутылки. Не зря, видимо, говорят, что чем больше человек, тем он проще.
А потом мы несколько часов разговаривали. Обо всем — о жизни, театре, балете. «Танцоры действительно безумно завидуют друг другу?» — спросил я. Плисецкая улыбнулась и сказала, что не станет ничего говорить на эту тему. Зато процитировала хорошую поговорку: «Артисту мало похвал. Надо, чтобы поругали его товарища».
У кого у кого, а у Плисецкой и завистников, и недоброжелателей хватало всегда. КГБ даже считал ее английской шпионкой и долгие годы не выпускал на заграничные гастроли. Кстати, именно за рубежом, по воспоминаниям Майи Михайловны, она получила один из самых дорогих подарков, который ей сделал выдающийся танцовщик Серж Лифарь.
«Он познакомил меня с Коко Шанель. В ее бутике нас встретила прямая, изнуренно-худая, строгая хозяйка, которая протянула мне две морщинистые сухопарые руки. Коко было уже за восемьдесят. Специально для меня и Лифаря хозяйка заставила манекенщиц продемонстрировать свою коллекцию осенне- зимнего сезона. Когда ей не нравилось, как девушки двигались, она сама поднималась и показывала, как надо носить наряд. И в те мгновения Коко выглядела на двадцать лет».
В конце разговора я не придумал ничего лучше, чем спросить у великой женщины совета: как жить, как строить свою жизнь? «Не смиряйтесь, до самого конца не смиряйтесь, — ответила она. — До последнего момента не сдавайтесь, боритесь, воюйте. Даже тоталитарные режимы, случалось, отступали перед одержимостью, убежденностью, настырностью. Мои победы только на том и держались. Ни на чем больше! Характер — это и есть судьба».
Наверное, когда-нибудь о Майе Плисецкой снимут художественный фильм. Потому как биография ее богата такими сюжетами, которые невозможно просто придумать. Сама балерина из своей жизни не делает тайны, написав потрясающую по откровению и блистательную по стилю книгу мемуаров «Я, Майя Плисецкая». Чего стоят хотя бы эти строки:
«Что тебе еще интересно узнать обо мне, читатель? Что я левша и все делаю левой рукой? Что я всю жизнь страдала бессонницей? Что я всегда была конфликтна? Лезла на рожон попусту? Что во мне сочеталось два полюса — я могла быть расточительной и жадной, смелой и трусихой, королевой и скромницей? Что я почитала питательные кремы для лица и любила, густо ими намазавшись, раскладывать на кухне пасьянсы? Что была ярой футбольной болельщицей? Что любила селедку, нежно величая ее «селедой»? Что никогда не курила и не жаловала курящих, что от бокала вина у меня разболевалась голова? За прожитую жизнь я вынесла простую философию. Простую — как кружка воды, как глоток воздуха. Люди не делятся на классы, расы, государственные системы. Люди делятся на плохих и хороших. На очень хороших и очень плохих. Только так».
Комментариев нет:
Отправить комментарий