Теннеси УИЛЬЯМС. Мужчина и женщины

ВЕЛИКИМ знатоком женской души по праву считается американский драматург Теннесси Уильямс. Вокруг его пьес кипели настоящие женские страсти. Каждая актриса вносила в роль что-то свое, одновременно раскрывая перед зрителями и потаенные уголки собственной судьбы.

Монлог театрального критика и переводчика Виталия ВУЛЬФА, записанный в декабре 2004 года.

Он ничего не сочинял

КОГДА я начал заниматься Уильямсом, понял, что один человек не способен качественно перевести его пьесы. Работы Уильямса отличают тонкая ткань, замечательная литературная вязь и глубочайший подтекст. За свою жизнь он написал более 40 пьес. В вышедший недавно сборник «Что-то смутно, что-то ясно» вошли 7. 

Драматург ничего не сочинял. Он описывал то, что было им пережито. Все свои мысли, чувства, ощущения Уильямс выражал через женские образы… Когда-то он сказал о героине «Трамвая «Желание»: «Бланш — это я». Почему его так любят играть актрисы? Потому что ни у одного автора в ХХ веке нет таких блистательных женских ролей. Героини Уильямса — женщины странные, ни на кого не похожие. Они хотят дарить счастье, а дарить некому.

Мария Бабанова

ПЕРВЫЙ раз с работой Уильямса я столкнулся, когда Московский Художественный театр репетировал «Сладкоголосую птицу юности». Это было 27 лет назад. Я отдал эту пьесу, переведенную вместе с Александром Дорошевичем, своей любимейшей актрисе Марии Ивановне Бабановой. Мне казалось, что это ее роль — знаменитая актриса, звезда, которая переживает любовный роман с молодым человеком и в которой все равно побеждает жажда творчества.

Помню, как пришел к Марии Ивановне домой, в ее сказочно красивую квартиру на улице Москвина. Она прочла пьесу и сказала: «Виталий, вы — сумасшедший. Разве я могу это играть? В этой пьесе надо обязательно кого-то хотеть. А я даже не помню, что это такое. Здесь же нельзя идти ни на какие подмены, здесь все абсолютно искренне. А потом, где я найду в театре партнера, который сыграет Чанса Уэйна? У нас же все или дворники, или «облако в штанах».

Ангелина Степанова

КАК потом покажет жизнь, отказавшись играть «Сладкоголосую…», Мария Ивановна сильно ошибется. А тогда «Сладкоголосая птица…» была принята в Театре на Малой Бронной, еще во времена Эфроса. Но вскоре после того как начались репетиции — главные роли должны были играть Лидия Сухаревская и Михаил Козаков, — постановку не разрешили. И так пьеса лежала у меня в столе, пока не состоялся разговор с Олегом Ефремовым. Шел уже четвертый год его пребывания во главе МХАТа, и Олег страшно мучался, что никак не мог найти подходящую роль для Ангелины Степановой. Ефремов прочел пьесу и поручил постановку Всеволоду Шиловскому — хорошему актеру, но довольно среднему режиссеру.

Ангелина Иосифовна Степанова была человеком очень большого ума, тончайшая, интеллигентнейшая актриса. Она прекрасно поняла, что это фрейдистская пьеса, где речь идет о сексуальных отношениях. И суть ее не в том, что немолодая принцесса Космонополис (а героини Уильямса чаще всего немолоды) нашла успокоение, встретив молодого бездельника 29 лет. И за этим стоит что-то другое.

Было интересно, как Степанова повернула пьесу. Она отказалась играть сцену, где были слова: «Закройте шторы, включите музыку и заставьте меня почувствовать, что я еще женщина». Актриса — ей тогда было уже 70 лет — не пошла на такую откровенность. «Виталик, мне не нужны эти слова. Я это отыграю иначе», — сказала мне Ангелина Иосифовна. И действительно отыграла.

У нее было совершенно замечательное место, когда она говорила: «Я не стара. Нет, я не стара. — И выходила на авансцену. — Я просто больше не молода. Сладкоголосая птица юности, которая поет в моей душе, есть жажда творчества». У Уильямса этих слов — «жажда творчества» — не было. Но спорить с ней никто не посмел. Более того, эта реплика оказалась так уместна, что потом даже вошла в текст пьесы. Мхатовская постановка была первым нашумевшим спектаклем после «Трамвая «Желание».

Светлана Немоляева

«ТРАМВАЙ «Желание» поставил в Театре им. Маяковского Андрей Гончаров. Это была революция! Скандал! Главные роли играли Армен Джигарханян и Светлана Немоляева. В роли Бланш она выходила на сцену 28 лет! Когда я об этом рассказал в Америке, мне не поверили. Но надо заметить, что играла Света хорошо, и с годами все лучше и лучше.

Я был на одном из первых прогонов. Рядом со мной сидела Мария Ивановна Бабанова. Она была в состоянии потрясения, потому что роль Бланш была ее ролью. «Трамвай…» — вообще самая гениальная пьеса Уильмса. В ней рассказывается о том, как представительница аристократического рода Бланш Дюбуа не принимает среднего человека, каким является Стенли Ковальский. Обычный, заурядный человек ей изначально отвратителен. Но одновременно ее тянет к нему. А его, хотя он ненавидит всех этих выскочек с юга, тянет к Бланш. Они непримиримы, но друг без друга не могут.

На том прогоне Света только овладевала ролью. Поэтому, когда Гончаров подошел к Бабановой (а у нее был очень острый язык) и воскликнул: «Посмотрите, как играет Светлана! Как она плачет!», Бабанова ответила: «Плачет она замечательно. Но плакать должны мы».

Татьяна Доронина

ДРУГОЙ спектакль по Уильямсу тоже шел в Театре им. Маяковского и назывался «Кошка на раскаленной крыше». Роль Мэгги репетировала и играла Татьяна Васильевна Доронина. Очень большая актриса, она совершенно невероятно играла последний акт.

Репетиции шли очень нервно. Татьяна Васильевна любила парики и без них на сцену не выходила. А Гончаров требовал, чтобы никаких париков не было. На генеральной репетиции разгорелся страшный скандал: Доронина 10 раз переодевала парик. У Гончарова не было сил, он кричал, как безумный. А она все равно выходила в парике.

В знак протеста Андрей Александрович не пришел на премьеру. Зато в театр пришел Михаил Горбачев, тогда еще просто секретарь ЦК КПСС. Когда после спектакля он с Раисой Максимовной захотел зайти к Дорониной в гримерную, Татьяна Васильевна, которую предупредили об этом, спросила: «Горбачев? А кто это? Нет, скажите, что я занята».

Я был на премьере, она состоялась 27 декабря 1981 г., с Аллой Демидовой. Татьяна Васильевна лишь слегка кивнула ей, когда мы зашли в грим-уборную. Алла Сергеевна потом долго корила меня за то, что я ее потащил за кулисы. Актерские амбиции!

Ольга Яковлева

В ОТЛИЧИЕ от «Кошки…», восторженно принятой критиками, спектакль «В баре токийского отеля» не отругал только ленивый. Здесь замечательно играет Ольга Яковлева. Ей, может быть, как никому другому, удается воплощать на сцене героинь Уильямса. В ней есть ломкость, утонченность, хрупкость, женское очарование, загадка. Оля очень переживала, когда в газетах появлялась гадость об этом спектакле. А я ее успокаивал, говоря, что Уильямс — это Уильямс и его пьесы всегда будут волновать зрителя. Так оно и получилось: «В баре токийского отеля» идет уже четвертый сезон.

Вообще Уильямс — мечта для актрис. Я знаю, как Марина Неелова всегда мечтала сыграть Бланш Дюбуа в «Трамвае «Желание». Был момент, когда Никита Михалков хотел ставить этот спектакль. Но тот проект, к сожалению, очень быстро погас.

Лия Ахеджакова

В «СОВРЕМЕННИКЕ» никогда не ставили Уильямса. И обратились к его пьесе, я бы сказал, по техническим причинам. В 1996 г. большая часть труппы уезжала на гастроли в Америку. Тогда и решили с теми актерами, кто оставался в Москве, поставить «Предупреждение малым кораблям». Одну из глубочайших пьес об одиночестве, в которой потрясающая женская роль. По идее, ее должна была играть огромная некрасивая женщина, таскающая на себе фургоны. Такая кобылица, первая реплика которой: «Ты… твою мать». И эту роль дали… Лии Ахеджаковой. Маленькой тоненькой актрисе, которая играет эту роль волшебно. Первая рецензия на спектакль называлась «Аншлагов не будет». Критика поливала постановку из брандспойтов. Лия рыдала, читая все это. А сегодня билеты на «Предупреждение малым кораблям» купить почти невозможно...

2003 г.

Неизвестный ГИТЛЕР

В ЦЕНТРЕ Линкольна в Нью-Йорке находится небольшой кинотеатр. Там показывают «кино не для всех» — фильмы Педро Альмодовара, Александра Сокурова. В одном из его небольших залов четыре раза в день демонстрируется документальный фильм «Слепец». Он рассказывает о судьбе последней секретарши Гитлера — Траудль Юнге. История ее сейчас более чем актуальна — 70 лет назад, 23 марта 1933 года, Гитлер пришел к власти в Германии.

Любитель сплетен и яиц

Вот что поведала миру фрау Юнге:

— БЫЛ декабрь 1942 года. Нас, нескольких молоденьких девушек, собрали в небольшой комнате. Вышел фюрер и сказал, что для него это большая проблема — набирать секретарей. Потому что как только они овладеют профессией, то почти сразу выходят замуж и ему приходится искать новых помощниц. Я ответила, что 22 года не нуждалась в мужчине и дальше тоже смогу быть без мужчины. Гитлер расхохотался и пригласил меня первую. Он продиктовал мне несколько предложений. Я напечатала, но так как при виде фюрера разволновалась — тогда я, да и все вокруг считали его чуть ли не живым божеством, — естественно, сделала несколько ошибок.

В общении Гитлер производил самое благоприятное впечатление. Никогда не повышал голоса, был очень мил и любезен. Первое время он обедал вместе с офицерами. Речь все время шла о делах на фронте. После Сталинграда две старшие секретарши Гитлера делили с ним обед, две младшие — ужин, а одна из секретарш всегда оставалась на чай, который пили уже после полуночи. Самым любимым блюдом фюрера были вареные яйца. У него были проблемы с пищеварением.

Хотя он довольно много времени проводил в женском обществе, как мне кажется, женщины абсолютно не волновали Гитлера. Он вообще был довольно асексуальным человеком. Единственной женщиной для него была Ева.

Мои коллеги рассказывали, что в первые годы он без умолку говорил о прошлом и будущем Германии, но после Сталинграда я не припомню особенно длинных монологов. Мы все старались занять его внимание болтовней о фильмах или сплетнями, которые он очень любил.

Завещание-обманка

КАК мы жили? Пили по вечерам чай, танцевали и в один из последних апрельских дней 1945 г. даже сыграли свадьбу одной из служащих. В то время с нами находилась семья Геббельса — жена Магда и шестеро детей. Гитлер уже понимал, что конец близок. Как-то вечером я, кто-то из охранников и Ева Браун поднялись на улицу. Все было разгромлено, повсюду рвались снаряды. Около одного из зданий Ева увидела красивую итальянскую скульптуру. Когда мы спустились назад, она спросила у фюрера: «Когда кончится война, ты мне купишь эту скульптуру?»

Это было так страшно — слушать подобные вопросы, когда судьба этих людей была предрешена. Я не помню, что ответил ей фюрер. 30 апреля Гитлер сделал Еве предложение.

На следующий день стало известно, что Гитлер решил покончить с собой. Он сидел, уткнувшись взглядом в стол, и было видно, что мыслями он уже не с нами. Неожиданно он попросил зайти меня. Сказал, что я буду печатать его политическое завещание. Я тогда подумала, что вот она, замечательная возможность понять, почему все так кончилось. Но Гитлер говорил абсолютно банальные фразы о том, что он сделал все, что мог и что должен, что будущее за нами, и так далее. Когда он начал диктовать длинный список министров, которым он намеревался завещать Германию, это было настолько неуместно… После всего этого разочарования, после всех страданий, которые мы пережили, он не произнес ни одного слова сожаления, ни намека на сострадание.

А потом случилось то, что случилось. Один из офицеров вошел и сказал, что Гитлер и Ева покончили с собой. У меня не было сил смотреть на их мертвые тела. Я помню, мы, офицеры, работницы и семья Геббельса, сидели в комнате и не знали, как нам жить дальше. Офицеры пошли исполнить последнюю волю фюрера — предать его тело огню. Жена Геббельса, несмотря на наши уговоры, дала яд детям и приняла его сама. Магда сказала мне, что пусть лучше они погибнут, чем будут жить в Германии, покрытой несмываемым позором.

Потом был лагерь, работа. И жуткие укоры самой себе в том, что я работала на исчадие ада...

Нью-Йорк, 2003 г. 

Татьяна САМОЙЛОВА. Третья жизнь

9 МАЯ 1945 года в семье Самойловых отмечали сразу три праздника. Первый тост за накрытым столом в квартире, данной народному артисту Евгению Самойлову в престижнейшем доме на улице Щусева лично по распоряжению Сталина, был поднят, как и положено, за самое святое — День Победы. Второй тост — за очередную роль, которую Евгений Валерианович, ставший кумиром публики после выхода фильмов «Сердца четырех» и «В шесть часов вечера после войны», готовился сыграть. Ну а третий — за любимую доченьку Танечку, которой аккурат накануне исполнилось 11 лет. «Я желаю, дочь, чтобы в твоей жизни сбылось самое-самое заветное желание, — поднимая бокал, сказал отец. — Подрастешь — загадаешь». «А я уже загадала, — ответила Татьяна. — Я хочу, как и ты, сняться в кино, а потом идти по улице и со всеми здороваться»


Жизнь первая

ТАТЬЯНА Самойлова с легкостью поступила в Щукинское театральное училище. Однако прежде знакомства со сценой она познакомилась со своим будущим мужем. Василий Лановой был самым красивым студентом Щуки. «Лановой подошел ко мне и спросил: «Кто ты?» — вспоминает Самойлова. — Я почему-то ответила: «Я — дочь папы и мамы». И началась взаимная нежная, вдумчивая любовь Тани Самойловой и Васи Ланового».

Однако красивая история продлилась всего шесть лет. Супруги рано стали знаменитыми — Лановой после "Павла Корчагина" много ездил по миру, а Самойлова, снявшись в легендарном фильме «Летят журавли», тяжело заболела.

«В 1957 году, сразу после съемок в «Летят журавли», — говорит Татьяна Евгеньевна, — мне сделали операцию на легком и повредили плевру. Села я в свои 23 года на уколы пенициллина и побоялась, что окажусь инвалидом. Сказала Васе, что мне больше ничего не хочется. Я болела. И он ушел. Когда это произошло, мы оба так рыдали… Было очень обидно».

Фильм «Летят журавли» на какое-то время сделал Татьяну Самойлову мегазвездой, как сказали бы сегодня. Хотя поначалу картина категорически не понравилась Хрущеву, тогдашнему правителю одной шестой суши. Никита Сергеевич, посмотрев фильм на даче, даже обозвал главную героиню шлюхой. Сегодня Самойлова вспоминает об этом с горькой улыбкой: «В «Советской культуре» меня ругали за неэстетичность, распущенные волосы. За то, что босые ноги якобы несовместимы с образом комсомолки. Но она ведь обыкновенная девушка. Просто была война, а у войны страшное лицо».

То, что «Летят журавли» по сей день является единственным нашим фильмом, получившим в Каннах «Золотую пальмовую ветвь», давно стало историческим фактом. Там же, в Каннах, Самойловой предложили сыграть во французском фильме "Анна Каренина", где ее партнером должен был быть сам Жерар Филип. Актриса, разумеется, согласилась. Однако у руководителя советской делегации было совсем иное мнение — ей категорически запретили вести какие бы то ни было переговоры с западными кинематографистами.

«Тогда наш оператор Сергей Урусевский, — рассказывает Самойлова, — прямо сказал мне: «Если хочешь — оставайся». Но куда там! Работники нашего посольства во Франции не отпускали меня ни на шаг, даже к Пабло Пикассо не позволили съездить. Они обыскивали мои чемоданы, прямо при мне разрывали их, перебирали одежду — проверяли, не собралась ли я остаться. А ведь тогда у меня могла бы сложиться совсем другая судьба…»

                                                                                     Вторая жизнь

ВПРОЧЕМ, поработать с зарубежными коллегами актрисе все же удалось. В 1961 году она сыграла главную роль в венгерском фильме «Альба-Регия», получив за работу «самые большие деньги» в ее жизни. Самойлова рассказывает, что вернулась в Москву с роскошным гардеробом, приобретя на гонорар еще и неведомый по тем временам для советских граждан автомобиль «Опель».

«Это были счастливейшие дни в моей жизни, — говорит актриса. — Не только творческой, но и личной. После расставания с Васей у меня было много поклонников, почему-то особенно много среди иностранцев. Все приезжали ко мне домой с корзинами персиков, огромными букетами. Но я никому не верила, всем отказывала. А потом встретила писателя Валерия Осипова и снова начала дышать. Как красиво он за мной ухаживал! Буквально бомбил телеграммами. «Я дарю тебе Сибирь!», «Я дарю тебе подснежники!», «Ты моя дорогая-единственная!». Я получала в день по три-четыре телеграммы. И стихи он мне посвящал. Валера умел ухаживать и к тому же был богат».

Спустя 10 лет после выхода фильма «Летят журавли» Самойлова снимается в еще одной легендарной ленте — «Анне Карениной». «Я была настолько влюблена в Анну, — рассказывает Татьяна Евгеньевна, — так самозабвенно взялась за роль, что режиссер картины Александр Зархи счел нужным сказать: «Вы снимаетесь по моему сценарию, а не по сценарию Льва Николаевича».

После выхода фильма на экран о Самойловой вновь заговорили. Могла ли она предполагать, что и эта счастливая полоса ее жизни вскоре закончится? Она рассталась с Осиповым, встретила молодого человека, циркового администратора Эдуарда Мошковича, вышла за него замуж. «Это была случайная связь, которая меня увлекла, — скажет она позже. — Но Эдик оказался дурацким мужиком. Он хотел, чтобы я не только вела хозяйство, но и обеспечивала семью деньгами. Конечно же, мы расстались».

Правда, Самойлова осталась не одна — у нее подрастал сын. «Моему другу было 29 лет, он был на 15 лет моложе меня, — вспоминает она. — Но я ему сказала: «Я буду рожать». Это была не любовь, просто мне захотелось ребенка. А потом сын женился и уехал в Америку. Мне было очень грустно. Одиночество — это страшно. А он позвонил и сказал, что это навсегда. Как же я мечтаю его увидеть. Но у меня нет денег на билет. А он не приезжает».

                                                                                  Третья жизнь

БОЛЬШЕ Самойлову в кино не снимают. Какое-то время ей пришлось провести в клинике — традиционный актерский недуг не обошел ее стороной. Года четыре назад вышел какой-то боевик, в котором она сыграла роль матери сыновей-преступников. Но фильм получился таким пустым, что и сама актриса о нем предпочитает не вспоминать. После двух блистательных ролей Самойлова оказалась никому не нужна. Двухкомнатная квартирка неподалеку от Дома кино и мечты увидеть сына — вот и все, что осталось у некогда знаменитой и обожаемой женщины. «Так сложилась моя жизнь, что звездой я была недолго, — размышляет Татьяна Евгеньевна. — Снялась в 20 фильмах. А потом как-то неожиданно для самой себя поняла, что все прошло мимо…»

Сегодня в женщине, прогуливающейся вокруг своего дома в старом пальто и разношенных кроссовках, трудно узнать блистательную Веронику из «Летят журавли» и обворожительную Анну Каренину. Слава и благополучие остались в прошлом, в настоящем — безденежье, одиночество, болезни. Впрочем, сама Самойлова старается не опускать руки. «Что ж сделаешь, если такова жизнь? Меня ведь иногда узнают. И знаете, как целуют? Безумно! Особенно старушки. Я подкармливаю их — приношу булки, помидоры. Они благодарят, плачут. И я вместе с ними».

Елена ЯКОВЛЕВА. Интервью

 Если бы сегодня кто-нибудь решился замерить актерский рейтинг, наподобие президентского, то один из самых высоких наверняка оказался бы у Елены Яковлевой. Она просто обречена на популярность. Из-за той же «Каменской», регулярно транслируемой по ТВ. Или передачи о мечтах женщины, ведущей которой она является. Ну и, наконец, из-за двух суперуспешных премьер театра «Современник»- спектаклей «Бесы» (роль сестры капитана Лебядкина Марии) и «Гроза» (впервые в истории русского театра роль Кабанихи потрясающе играет молодая и очень красивая актриса).

Мой разговор с народной артисткой России состоялся во время второго акта «Бесов». Блистательно отыграв свои сцены, актриса ждала выхода на поклоны, курила и довольно откровенно отвечала на вопросы.

— ОДНА из ваших последних ролей в «Современнике»- спектакль «Бесы». Достоевский говорил, что это роман о худших чертах человека, от которых надо избавляться. Вы от чего избавились, играя этот спектакль?

— Пан Вайда, режиссер спектакля, сказал мне, что моя Мария Лебядкина — единственная, у кого нет ни одного беса. Так что я ни от каких плохих своих черт не избавилась.

— А вы как к себе относитесь — стремитесь меняться или живете по-американски и принимаете себя такой, какая вы есть?

— Любой человек меняется. Даже давая интервью, ты уже становишься другим. А насчет американцев… Я не знаю, как вы к ним относитесь. Но в жизни по их нормам — идиотскому стремлению к здоровому образу жизни, когда все резко начинают худеть или пить много воды, чтобы моча была прозрачной, — ничего хорошего нет. Массовый идиотизм отрицает индивидуальность. В Америке ведь и не мог возникнуть такой писатель, как Достоевский.

— Для вас стремление к здоровому образу жизни — это идиотизм?

— Мне кажется, каждый человек должен сам для себя решать, как жить, что есть и что пить. А вообще, когда неделю болеешь, уже ничего не хочется…

— По-моему, именно тогда как раз и понимаешь, что важнее здоровья нет ничего.

— Ну не знаю. Я вот неделю отболела, температура под 38, а у меня премьера за премьерой. Может, это какое-то испытание? Бесы выходят? Зато я поняла, что для меня сейчас самое главное — нормальный человеческий отдых.

— Когда он вам предстоит?

— По плану должен быть летом, после закрытия сезона в театре. Но у меня не получится — буду сниматься в кино. Так что об отдыхе остается только мечтать.

— А я думал, что вы, как любая состоявшаяся актриса, мечтаете только о новых интересных ролях.

— Вы считаете меня состоявшейся актрисой? Вот спасибо. Я-то до сих пор в этом не уверена. Меня ведь все время ругает критика. О работе в спектакле «Мурлин Мурло» писали так, что мне было стыдно подходить к доске с рецензиями. Про «Пигмалион» говорили, что мы, мол, так и знали, что она не сможет хорошо сыграть, повторяется, мол, и все такое. А уж как ругали за «Играем… Шиллера!», я и пересказывать не берусь. Все это не позволяет почувствовать себя состоявшейся актрисой. К тому же у меня до сих пор нет ни одной театральной премии.

— Но публика-то вас обожает. Больше же никто не кричит вам из зрительного зала «Убирайся со сцены!», как кричали ревнивые поклонницы ваших партнеров вначале?

— Такого больше не кричат. Но оценки зрителей по-прежнему порой то удивляют, а то и пугают. У меня уже целая коллекция «зрительских реакций». Помню, играли мы «Двое на качелях». Открывается занавес, я, вся такая счастливая, выхожу и вдруг замечаю женщину, которая прямиком направляется к сцене. Подходит, ставит к моим ногам кипу каких-то книг и грозно говорит: «Лена, зачем ты портишь такую замечательную роль? Лучше почитай». Хорошо, что мой партнер нашелся, взял эти книги, бросил их за кулисы и продолжил спектакль. Я и не помню, как доиграла его. В антракте решила посмотреть, что за книги мне рекомендовали прочесть. Оказалось, какую-то техническую литературу. А та женщина таким образом демонстрировала свою ревность к моему партнеру. Но бывают, конечно, и трогательные моменты. Так, в финале спектакля «Крутой маршрут» об ужасах сталинизма, когда мы на сцене стоим за решеткой, один из мужчин в зале заплакал: «Простите нас».

А еще один раз во время того же «Крутого маршрута», когда мы, по замыслу Галины Борисовны Волчек, поставившей этот замечательный спектакль, стояли на сцене с алюминиевыми мисками и делали вид, что едим из них, громко ударяя о дно алюминиевыми же ложками, кто-то из зрителей подошел к сцене и попросил: «Дайте поесть». Я снова была в шоке, но одна из артисток взяла его под руку и увела… Вообще на эту тему можно много рассказывать.

— Вы часто задаетесь вопросом, как бы сложилась ваша жизнь, если бы вы вернулись в Харьков из Москвы, не поступив в театральный?

— Иногда думаю об этом. У меня была бы, наверное, банальная женская судьба — вышла бы замуж, родила бы детишек.

— Родители ваши по-прежнему на Украине живут?

— Да. У меня отец военный. Еще во времена Советского Союза его пригласили в Харьковское военное училище преподавать тактику. Для нас, проживших много лет в Сибири, Харьков тогда показался раем — тепло, люди радушные. Так мама с папой там и остались. Сейчас им, конечно, тяжело. Пенсия маленькая, возраст.

— А чего в Москву не перебираются?

— Квартира, дача — жалко оставлять. Да и не одни они — у меня брат там. Вообще в том возрасте, в котором находятся мои родители, не так просто менять жизнь. Вот у Валеры (муж актрисы Валерий Шальных, актер «Современника».- Прим. авт.) мама, поскольку была одна, легко переехала из Свердловска в Москву.

— Вы как-то сказали, что на нашем телевидении много грязи, крови, глупости. Вы себя не чувствуете ответственной за это?

— Вы говорите о ток-шоу, которое я веду?

— Да. Оно же не добавляет интеллектуальности нашему ТВ. Такая вечная жвачка — он изменил ей, она изменила ему.

— Вот если бы вы были фанатом нашей программы…

— Увы, как-то не сложилось.

— А зря. Вы бы тогда увидели, что и там бывают умные люди. Вот вы говорите «жвачка», а ведь у нас звучат интересные мысли. Наша программа заменяет посещение психоаналитика. Я вот никому не могу открыться. Только себе и подружке. А это накапливается в человеке. Вы представьте себе женщину, которую бьет муж.

— Но это же смешно, что она станет рассказывать об этом в программе. Вы — подружке, а она — стране.

— Нет , вот вы представьте себе — ее бьет муж. Вы даже представить себе не можете, скольких женщин бьют мужья! Но они молчат. А тут приходит женщина и рассказывает. И зрители хоть какой-то выход, может, найдут. Понимаете?

— Понимаю, но не верю.

— Но хочется же верить.

— А еще вы говорите, что вас раздражает криминал на экране — стрельба, убийства. А в «Каменской» этого добра тоже навалом.

— Зато в нашем сериале все преступления раскрываются. Столько уж сказано о милиции, что они и оборотни, и все такое… Но стоит случиться какой-нибудь беде, как человек набирает… Какой там у милиции телефон? 01?

— Вы счастливый человек, Лена, раз не знаете. Телефон милиции — 02.

— Ну да. И ему помогают. Хочется же верить, что есть такая Настя Каменская, ее коллеги.

— А вы верите?

— У нас два раза машину угоняли, и два раза находили, так что верю. Хотя меня как-то остановил милиционер и долго пытался выяснить мою личность — у меня не было с собой документов. После этого я перестала верить.

— ЛЕНА, вы сегодня о каких несыгранных ролях жалеете?

— Трудно сказать… Пожалуй, только о том, что Никита Сергеевич Михалков утвердил не меня, а Ингу Дапкунайте на роль своей жены в «Утомленных солнцем».

— Жизнь бы тогда по-другому сложилась?

— Ну конечно. А еще очень жалею, что не буду играть в спектакле «Чайка», который сейчас ставит Кончаловский. Он предлагал мне роль Аркадиной. Но из-за двух премьер в родном театре мне пришлось отказаться.

— Насколько вы свободный человек?

— Что касается театра, то здесь я человек несвободный. У меня ни разу не было мысли отказаться от того, что дают. Хотя в принципе я, конечно, могла это сделать. А в кино… Стараюсь выбирать лучшее из худшего.

— Я почему спросил вас о свободе? Представил себе ваш день: утром — репетиция, вечером — спектакль, а потом еще и интервью.

— Да, а в перерывах я успеваю еще записать свои телевизионные передачи.

— Тем более. Получается, себе вы не принадлежите?

-Почему? Я все стараюсь делать так, как мне удобно. Вот с вами, например, встречаюсь во время второго акта, когда моя героиня больше на сцене не появляется.

— Вы довольно востребованная актриса — театр, кино, телевидение. И наряду с поклонниками наверняка растет и армия завистников. Вы как-то сказали, что скоро броня от завистников у вас станет крепче, чем у папиного танка. И как броня, покрепчала?

— Думаю, что да. Я человек живой и реагирую на все. Но если раньше мне становилось больно от каких-то обидных слов и я долго переживала, то теперь ко всему отношусь спокойнее. Перестала наконец съедать себя.

— У нас и в театре, и в кино очень много Яковлевых. У вас никогда не было мысли поменять фамилию?

— Когда я снималась в картине «Плюмбум, или Опасная игра», режиссер Вадим Абдрашитов предлагал мне это сделать. Но я перевела все в шутку. А недавно узнала, что фамилия и имя человека влияют на его судьбу. Так меня, наверное, какие-то высшие силы уберегли от ошибки. Я и замуж когда выходила, даже в мыслях не держала изменить фамилию.

— У вас с Интернетом какие отношения?

— Да никаких.

— А я в Интернете наткнулся на сайт «фото голой Яковлевой».

— Как это?

— Просто три слова — «фото голой Яковлевой». Я кликнул.

— Ну-ну, и что там?

— Не открылся.

— Может, давнее что-то. Я по молодости шалила… А теперь, Игорь, извините. Мне пора.

— Я, кстати, не задал вам ни одного вопроса про «Интердевочку». А вы, помнится, обещали приз журналисту, который не спросит об этом фильме.

— Но слово-то «интердевочка» прозвучало.

— Что ж, значит, приз переходит следующему интервьюеру.

 2005г.