Незадолго до кончины Высоцкий спешил отдать долги, возвращал взятые у знакомых вещи. А в день своей смерти сказал: «Я сегодня умру».
25 ИЮЛЯ 1980 года в газетах «Вечерняя Москва» и «Советская культура» появилось маленькое сообщение: «Министерство культуры СССР, Госкино СССР, Министерство культуры РСФСР… с глубоким прискорбием извещают о скоропостижной кончине артиста Владимира Семеновича ВЫСОЦКОГО и выражают соболезнование родным и близким покойного».
Больше о смерти Высоцкого нигде не сообщалось. В Москве шла Олимпиада, и власти решили «не омрачать» праздник. Однако уже к вечеру скорбная весть разлетелась вначале по городу, а затем и по всему миру.
Жена Высоцкого, Марина Влади, в этот момент находилась в Париже. В своей сенсационной книге Марина напишет, что рано утром 25 июля она проснулась от неприятного предчувствия. На подушке алело пятно крови — во сне она раздавила огромного комара. Через час зазвонил телефон…
Сегодня ни для кого не секрет, что Высоцкий в последние годы жизни употреблял наркотики. В 69-м году он написал такие строки:
Не писать мне повестей, романов,
Не читать фантастику в углу,
—
Я лежу в палате наркоманов,
Чувствую, сам сяду на иглу.
Высоцкий умер в своей квартире на Малой Грузинской. Вскрытие по просьбе родителей делать не стали. А в свидетельстве о смерти написали, что ее причиной стал инфаркт.
По воспоминаниям близких друзей, он чувствовал, что конец близок. В последний день даже сказал: «Сегодня я умру». Когда его стали стыдить, Высоцкий спокойно повторил: «Я чувствую, я сегодня умру».
Сын Высоцкого Никита вспоминает, что 25 июля в квартиру, где он жил с братом и матерью Людмилой Абрамовой, влетел голубь. О том, что это дурной знак, Никита узнал только потом.
ВЫСОЦКИЙ прекрасно понимал, какой он поэт. Не кичился своей гениальностью, но отдавал себе в ней отчет. Недаром его стихи ценили и Анна Ахматова, и Иосиф Бродский, подписавший ему свою книгу словами: «Большому поэту Владимиру Высоцкому».
Однажды между драматургом Николаем Эрдманом и Высоцким состоялся такой разговор: «Вы как стихи пишете, Володя?» — «На магнитофон». — «А я на века». — «Да и я, если честно, на них замахиваюсь». А на одной из встреч Высоцкий произнес: «Если бы во времена Александра Сергеевича существовали магнитофоны, то многие стихи Пушкина существовали бы только в записи».
Существует красивая легенда о встрече Высоцкого с Хрущевым. Якобы Никита Сергеевич, бывший к тому времени на пенсии, пригласил артиста в гости. Выпив-поговорив, Владимир Семенович спросил у Хрущева, к кому из высокого начальства ему стоит обратиться, чтобы его перестали «зажимать». Хрущев помолчал, а потом ответил: «А ты видел ИХ портреты? К кому там можно обратиться?»
И все же Высоцкий написал письмо в ЦК партии. «Уважаемый Петр Нилович! — писал он Демичеву, секретарю ЦК КПСС, — …дело касается судьбы моего творчества, а значит, и моей судьбы. Вы, вероятно, знаете, что в стране проще отыскать магнитофон, на котором звучат мои песни, чем тот, на котором их нет. Девять лет я прошу об одном: дать мне возможность живого общения со зрителями, отобрать песни для концерта, согласовать программу. Я отвечаю за свое творчество перед страной, которая поет и слушает мои песни, несмотря на то что их не пропагандируют ни радио, ни телевидение… Мне претит роль «мученика», эдакого «гонимого поэта», которую мне навязывают… Я хочу только одного — быть поэтом и артистом…»
Ни ответа, ни последствий это послание не имело. Начальство делало вид, что творчества Высоцкого не существует. Хотя не было, наверное, ни одной госдачи, на которой бы не звучали его песни. «Меня любят дети», — говорил сам Владимир Семенович, имея в виду детей руководства страны. Он и в самом деле был хорошо знаком и с Галиной Брежневой, и с сыном Андропова. Но это не мешало ему честно писать о происходящем.
Мою страну, как тот дырявый кузов,
Везет шофер, которому плевать…
Более того, ему удалось в своих песнях и стихах предсказать те проблемы, те нелепые выверты истории, которые мы пережили и продолжаем переживать в постперестроечные годы. Например, расслоение общества на власть имущих — чиновников, делегатов, депутатов — и простой люд, чей номер в очереди за жизненными благами — первый с конца:
А люди все роптали и роптали,
А люди справедливости хотят.
…
Им снова объяснил администратор:
«Я вас прошу, уйдите, дорогие!
Те, кто едят, — ведь это ж делегаты,
А вы, прошу прощенья, кто такие?»
А вот эти строки про выборы он написал в 1967 году — про то, что заявленная свобода народного волеизъявления на деле превращается в неприкрытый фарс:
Подымайте руки, в урны суйте
Бюллетени, даже не читав,
Помереть от скуки!
Голосуйте,
Только, чур, меня не приплюсуйте:
Я не разделяю ваш устав.
Ну а знаменитая его песня «Я не люблю» — она же про нынешнее торжество дешевых шоу, где на потребу публике некоторые готовы наизнанку вывернуть душу свою и своих близких:
Досадно мне, что слово «честь» забыто
И что в чести наветы за глаза…
Я не люблю манежы и арены:
На них мильон меняют по рублю.
Пусть впереди большие перемены
—
Я это никогда не полюблю!
В ПОСЛЕДНИЙ год жизни Высоцкий всерьез задумывался о том, чтобы на несколько месяцев уехать в Америку. Режиссер Милош Форман (обладатель «Оскара» за фильм «Полет над гнездом кукушки») был готов приступить к съемкам картины по сценарию Высоцкого, в котором вместе с ним должны были сниматься Даниэль Ольбрыхский и Жерар Депардье. На 5 августа уже были взяты билеты…
Сценарий был посвящен Второй мировой войне. Эта тема вообще была очень важна для Высоцкого. Читая его стихи, сложно поверить, что самому поэту не довелось сидеть в окопах. Не раз он получал письма: «Не тот ли вы Владимир Высоцкий, с которым мы так долго выходили из окружения?»
Мечтал Высоцкий и о своем кино. Но единственным фильмом, где он успел попробовать себя в режиссуре, стала картина «Место встречи изменить нельзя». Высоцкий сам снимал эпизод опознания Фокса и освобождения из-под стражи Груздева. Говорить о своем Жеглове не любил. И лишь один раз в жизни высказал свое отношение к методам борьбы с террором.
«Теперь очень интересно и важно вообще исследовать эту тему: как вообще с ним бороться? Таким же точно способом, как в 20-е годы, или все-таки терпеть и находить какие-то гуманные способы борьбы с насилием? Никто на этот вопрос ответить не может. Я и согласился сниматься в картине, чтобы этот вопрос поставить. От имени своего персонажа я утверждаю, что нужно так с ними поступать: давить от начала до конца, если ты уверен на сто процентов, что перед тобой преступник». Если не знать год выхода интервью — 1980-й, его смело можно адресовать и нашим дням.
Образ жизни, который он вел, разумеется, не мог пройти бесследно. Высоцкий то и дело жалуется на усталость.
Даже от песен стал уставать,
Лечь бы на дно, как подводная лодка,
Чтоб не могли запеленговать…
«Он был добрый, — вспоминает Юрий Любимов. — Многие этим пользовались — он все раздавал, когда выпивал. Разный был очень. Характер сложный… Но все равно ему все можно было простить за удивительное его мужество и какую-то самоотдачу полнейшую. Самосожженец…»
Мне меньше полувека — сорок с лишним.
Я жив, тобой и Господом храним.
Мне есть что спеть, представ перед Всевышним,
Мне есть чем оправдаться перед Ним.
Спасибо, что ЖИВОЙ!
ОтветитьУдалить