Спустя годы эти интервью, конечно, представляют интерес лишь для политологов.
А потому я решил отобрать из наших бесед с Олегом Валериановичем лишь те моменты, которые интересны и сегодня. Потому что в них знаменитый актер раскрывается прежде всего, как просто человек, а не исполнитель главных ролей в "Осеннем марафоне", Вокзале для двоих" или "Служебном романе"...
ПРИЕЗЖАЯ по делам в столицу из Питера, Олег БАСИЛАШВИЛИ останавливается в старой коммунальной квартире у Покровских ворот. В маленькой комнатке московской коммуналки и состоялась наша беседа, которую Олег Валерьянович начал с рассказа о своем пристанище:
— До революции вся эта квартира принадлежала нашей семье. После 1917 г. нас "уплотнили", и с тех пор мы владеем только одной комнатой в этой огромной квартире.
- Вы знаете историю своей фамилии?
— Есть несколько интересных историй. Одна из них объясняет возникновение самой фамилии. В свое время Грузия была колонией древнеримской империи. На латинском языке "базила" означает "начальник". А окончание "швили" в грузинском языке значит то же, что в русском "ов". Как, например, Иванов — это сын Ивана. Так и Басилашвили — "сын начальника". Наверное, в древнеримской империи мои предки были какими-то начальниками. А по материнской линии я — Ильинский.
Ильинские почти все были священниками. Такое вот сочетание: с одной стороны, какой-то древнеримский начальник, а с другой — русские православные священники.
-А кровь по материнской линии сказывается?
— Однажды, еще при жизни Сталина, мама взяла меня на Пасху в гости к родственнику — старосте церкви Петра и Павла, что неподалеку от Яузских ворот. И я никогда не забуду, как при виде громадной толпы, трепещущего мерцания сотен свечей, многоголосого
выдоха "воистину воскресе" во мне зашевелилось странное, ранее неизвестное ощущение какой-то иной жизни. Совсем не той, которой жил я — юный пионер Советского Союза. Я ведь был воспитан школой в соответствии с моралью того времени. Творчество Цветаевой, например, казалось мне враждебным. Когда из страны высылали Бродского, мне до этого не было никакого дела: был занят своей карьерой. Предпочитал не высовываться. Ведь в стае жить всегда легче. Был
слепым человеком. Сейчас больно все это вспоминать. Стыдно за себя.
- Благодаря чему вы "прозрели"?
— Это произошло под влиянием встреч со многими людьми, которые смогли заставить взглянуть на жизнь по-другому. Главным потрясением явилось наблюдение (по телевизору, конечно) за Андреем Дмитриевичем Сахаровым. Я увидел честного, порядочного, страдающего и совестливого человека. Его позиция, выступления сильно меня изменили.
— А не жалеете о том, что
были народным депутатом РСФСР? Может, не стоило идти в политику?
-Не жалею. "Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые". Я счастлив, что смог как-то помочь стране и зарождающейся демократии. И сегодня очень боюсь, что черные силы ненависти, желание уничтожать могут снова проснуться в народе и привести к необратимым изменениям. К гибели страны вообще. К сожалению, эти отвратительные чувства пестуются коммунистами. На мой взгляд, наша власть
не дает достаточного отпора экстремистски настроенным силам. Фашистам, например. А ведь потом опять может быть поздно. В 1993 году Ельцин уже опоздал и упустил возможность разрешить противостояние с парламентом без выстрелов. Так может случиться и сейчас.
-
Какой грех, с вашей точки зрения, самый страшный?
— Гордыня. Она ведет к человеческим смертям, крови. Именно гордыня погубила многих наших политиков. Я следил за Хасбулатовым — человеком талантливым, организаторские способности которого выше, чем у Сталина, — и понял его трагедию. Он не смог смирить свою гордыню и до последнего стремился стать первым и править страной. Чем все закончилось — общеизвестно. В театре то же самое. Не надо стараться быть
лучше других. Это получится само собой, если ты будешь делать свое дело как можно лучше. Как только у актера появляется мысль кого-то переиграть — провал неизбежен. Потому что при этом человек руководствуется гордыней.
Вспоминаю съемки фильма "Осенний марафон". Было страшно выходить на одну съемочную площадку с Евгением Павловичем Леоновым — великим комиком, одно появление которого вызывало улыбки. И я тоже стал придумывать какие-то смешные вещи,
чтобы быть не хуже, чем он. Никогда не забуду, как режиссер картины Георгий Данелия отозвал меня в сторону и сказал: "У тебя не получится сыграть лучше Леонова. Будь самим собой. Никогда не пытайся никого переиграть".
-Вы говорили о страхе, который не дает человеку поступать согласно своим убеждениям. Полагаете, этот страх еще не покинул наши души?
— К сожалению, нет. Мне очень хочется сделать телевизионную программу о страхе, о генах страха, которые
и сейчас многое определяют в нашем поведении. О том страхе, в котором общество пребывало и в царское время, и в княжеское, и все 75 лет советской власти. И мы уже не понимали, что это страх. Он стал нашей второй натурой. Рабский менталитет и сейчас не позволяет сказать нам "нет" фашизму.
Сегодня многие обвиняют Ельцина в развязывании войны против Чечни. Согласен: эта война является громадным преступлением нашей власти. Но зачем все валить на одного
Ельцина? Когда Гайдар призывал выйти на митинг к памятнику Пушкину и протестовать против начала войны, собралось всего человек 200. А где были остальные? Вы — матери, отцы, которые сейчас проклинаете президента за то, что погибли ваши дети, почему не вышли тогда на улицу? Потому что побоялись. Или были равнодушны.
Был такой известный писатель Павленко. Он из-за двери подглядывал за тем, как в НКВД допрашивали Мандельштама. Поэт был унижен, плакал
и умолял не бить его. Что сделал Павленко? Спокойно досмотрел до конца ту ужасную сцену и пошел рассказывать по Москве, как "недостойно" вел себя Мандельштам. И никто ему в ответ не дал по морде.
-А какое качество русского характера вы считаете выдающимся?
— Жалость, умение понять другого. Внутреннюю интеллигентность. Когда году в 44-м по Садовому кольцу вели пленных немцев, ни один человек не бросил в них камня. Хотя в каждой семье были погибшие.
Но люди, потерявшие близких, наоборот, подходили к пленным и давали хлеб, воду. Еще в русском человеке меня привлекает нравственное чутье.
— Не секрет, что жизнь артиста,
даже такого известного, как вы, сегодня нелегка.
— Бюджет нашей семьи складывается из моей зарплаты народного артиста, которая составляет 604 руб., и пенсии жены — 320 руб.(беседа велась в 1999 году- прим. ИО) Люди без высшего образования порой получают раз в десять больше. Но и раньше так было. Моя зарплата при существовании СССР была 450 руб., а водитель троллейбуса получал 500. Конечно, было обидно. Других способов заработать деньги тогда не было.
Как народный артист СССР я имел право
получать за концерт 75 руб. И когда за один "левый" концерт нам с Михаилом Боярским заплатили по сотне, то на следующий же день последовал вызов к следователю. И я всерьез опасался: могут посадить. Зато сейчас у меня, да и у всех артистов, есть возможность зарабатывать столько, сколько возможно. Много езжу по России со своими сольными концертами. Бываю и в больших, и в маленьких городах.
— Различие между провинцией и столицей вас не шокирует? Многие
любят говорить, что перемены заметны только в Москве и Питере.
— Совершенно не шокирует. Вспоминаю провинцию лет 10–15 назад. Тогда зрелище было действительно ужасным. В Омске, например, молоко и яйца продавали только беременным женщинам. Не забуду страшный вид улиц: казалось, что город рушится. Сейчас же Омск — прямо столичный город. Изменились и внешний вид, и прилавки магазинов. Но самое главное — изменились люди. Они наконец стали свободными.
Я не принимаю логику красных, но рад, что они могут без страха за свою судьбу открыто говорить все, что думают. И это внушает большую надежду. Из этой каши чтото должно получиться. И уже, по-моему, получается. Думаю, что провинция сулит возрождение России. Особенно нравственное возрождение.
— Значит, вы оптимист, Олег Валерианович? А знаете, оптимистами называют тех, кто склонен к самообману.
— Я никогда самообманом не занимался. Сужу по себе. Раньше, до получения звания «народный артист СССР», я бедствовал. Не мог купить ботинок, брюки, машину, о которой мечтал. Даже за такой большой фильм, как «Вокзал для двоих», мы с Людмилой Марковной Гурченко получили по 5 тысяч рублей. Да, я мог на эти деньги купить «Жигули». А одеться, а детям помочь? Да и для того, чтобы машину купить, надо было становиться в очередь, которая шла годами.
Теперь, несмотря на трудности, у меня есть машина, квартира, которую я приватизировал и могу продать. Значит, жить стало лучше? Да и настроение в обществе сильно поменялось. Рабочий люд понял, что если он станет работать, то сможет хорошо жить. Поезжайте к университету, посмотрите, сколько автомобилей у студентов. Значит, в их мозгах что-то поменялось: они поняли, что больше не являются иждивенцами у государства.
— Олег Валерианович, что вы хотели, но не сумели сделать за 70 лет?
— Да очень многое. Жизнь пролетела очень быстро.
— Но вы себя ощущаете счастливым человеком?
— Все время испытывать ощущение счастья — прерогатива идиота. Но, если бы мне дали возможность снова прожить свою жизнь, я прожил бы ее точно так же.
Под записью И.Оболенского стоит дата: 1999 - 2004 гг. В тот период Олег Басилашвили с демократами раза два выдвигались на выборах, и я за них ходил голосовал. Голосов ЗА было всё меньше и меньше, но я не сокрушался, считая, что надо поддерживать до конца.
ОтветитьУдалить